Юрий Чурсин: «Академик Курчатов был страшным хулиганом!»

На телеканале «Россия» стартует сериал «Атом», посвященный советской ядерной программе. Главную роль Игоря Курчатова исполнил Юрий Чурсин. В своём интервью актёр поделился впечатлениями от съёмок, рассказал о забавных моментах, сравнил «Атом» с нашумевшим «Оппенгеймером» и признался в своей новой страсти к израильскому кинематографу.

Как вы подходили к созданию образа Курчатова? Что помогло вам понять его характер?

При работе над ролью мы сфокусировались на главной задаче. В отличие от других персонажей, у Курчатова не было ярко выраженной романтической или личной линии. Его образ был сугубо профессиональным. Он выступал посредником между требованиями правительства и реальными проблемами учёных, которым приходилось сталкиваться со своими трудностями и порой иметь иную точку зрения, чем руководство. По сути, Курчатов был «переводчиком» между двумя мирами, стремясь выполнить поставленные задачи и при этом сохранить творческую свободу специалистов. Именно в этой балансировке и заключался ключ к его характеру.

Какой момент на съёмочной площадке запомнился вам сильнее всего?

Мы придумали сцену, где Курчатов весьма оригинально, «по-научному» и интеллигентно, посылает Всеволода Замятина (в исполнении Алексея Гуськова). Эту идею реализовали прямо на съёмочной площадке, и все получили огромное удовольствие. Подобные моменты привносят в образ Курчатова необходимую человечность.

На самом деле, жизнь физиков была полна разнообразия: они шутили, пели, писали стихи, создавая яркую творческую атмосферу. Однако в фильме подобные моменты представлены в ограниченном объёме, поскольку герои постоянно находятся либо в критических экзистенциальных ситуациях, либо заняты решением сложных научных задач. И каждый раз, когда возникала возможность «очеловечить» персонажей, это было настоящим подарком для актёров, приносящим радость и новую энергию в игру.

Действительно ли Курчатов мог позволить себе такие выходки?

Курчатов был настоящим проказником! Существует легенда, как он подкладывал винные пробки в карманы коллег, чтобы их жёны думали, что те выпивают, а не пропадают в лаборатории. Или ещё одна история про дохлых мух: учёные разбросали их по лаборатории и убедили комиссию, что это последствия радиации, чтобы избежать ненужных проверок. Таких историй о его остроумии было много, но формат сериала не позволил нам развить их в полной мере. Мы лишь пытались включить эти черты его характера намёками и отдельными штрихами в нашу игру.

Как у вас обстояли дела с физикой в школьные годы?

В школе я преуспевал только в организации внеклассных мероприятий (смеётся). Что касается физики, честно говоря, мои успехи были нулевыми. Мне повезло с учителями, которые проявляли милосердие: они не требовали от меня сверхъестественного, но при этом старались стимулировать моё мышление, чтобы я всё же научился думать.

Возникали ли сложности на съёмочной площадке из-за большого количества научных терминов?

Нам помогали два ключевых фактора. Во-первых, мои коллеги по площадке. Алексей Гуськов, в отличие от большинства, имеет математическое и физическое образование, поэтому он прекрасно ориентировался в материале и часто давал ценные советы. Режиссёр Нурбек Эген также следил за тем, чтобы всё было максимально доступно и понятно как для нас, так и для зрителей. Во-вторых, нас, актёров, играющих учёных, охватил настоящий азарт. Мы стали единой командой, и наше стремление разобраться в происходящем было схоже с желанием самих учёных понять, как всё устроено. Мы творили в моменте.

Кроме того, у нас были консультанты, которые помогали нам и зрителям расшифровывать сложные формулы. Однако физика — это очень творческая наука, с множеством разных подходов. Порой даже консультанты спорили друг с другом, утверждая: «Что это за формула, она же неверна!» Это говорит о том, что в науке работают очень креативные люди, способные находить решения с самых разных сторон.

Видели ли вы фильм Кристофера Нолана «Оппенгеймер»? Как бы вы сравнили эти два проекта?

Я смотрел «Оппенгеймера» дважды: один раз сам, второй — с сыном. Хотя темы схожи, идеи проектов отличаются. На США лежит ответственность за применение ядерного оружия против мирного населения, поэтому «Оппенгеймер» глубоко исследует тему саморефлексии и моральной ответственности за свои поступки. В нашем же сериале акцент делается на испытаниях. Главная мысль «Атома» заключается в том, что, разрабатывая ядерное оружие, мы одновременно запустили и проект мирного атома. Конечно, и у нас во время экспериментов были жертвы, ведь тогда ещё мало что знали о влиянии радиации. Однако ключевая идея сериала — мы не применили атомное оружие против мирных граждан. Осознав угрозу полного уничтожения человечества, мы нашли способ использовать эти знания в мирных целях.

Какие актуальные тренды вы видите в современном кино? Как вы относитесь к растущему влиянию искусственного интеллекта на индустрию?

Искусственный интеллект, безусловно, облегчает многие задачи. В своё время хромакей также казался чем-то невероятным, а сегодня, смотря «Волка с Уолл-стрит», мы даже не замечаем, что некоторые сцены сняты на зелёном фоне. Аналогично с ИИ: он помогает дорабатывать кадры, добавлять персонажей, но он не способен заменить живую актёрскую игру. ИИ лишь вторичен, это компиляция ранее использованных механических шаблонов, которые он, подобно калейдоскопу, перетасовывает. Суть же творчества заключается в непредсказуемой игре «здесь и сейчас», которая и вызывает истинные эмоции у зрителей.

Если говорить о других трендах, то сейчас мы видим обилие сказок, спортивных драм, а также возрождение интереса к «лихим 90-м». Однако это цикличный процесс. История искусства движется от мифа к натурализму и обратно. Сегодня мы ищем глубокие смыслы в мифах, а завтра, возможно, снова вернёмся к научной тематике. Это естественный ход развития.

Какие фильмы или сериалы произвели на вас наибольшее впечатление в последнее время?

В последнее время я открыл для себя множество израильских сериалов, особенно за последние пять лет, и они оставили невероятный след в моей душе. Я пытался понять их секрет. Во-первых, это отсутствие строгой иерархии: вся команда – от продюсера до актёра и оператора – работает как единый организм. В российском кино, к сожалению, часто каждый тянет одеяло на себя, что препятствует общему делу.

Во-вторых, в Израиле очень сильная журналистика, и кинематограф вынужден с ней конкурировать. Чтобы быть востребованным, нужно быть смелым, честным и актуальным. Кроме того, недостаток финансирования они компенсируют глубиной и оригинальностью историй. У нас, к сожалению, часто во главе угла стоит финансовая выгода. И ещё, израильские актёры работают «от партнёра», в то время как наши порой стремятся быть «звёздами».

Что бы вы порекомендовали посмотреть из израильского кинематографа?

Я бы порекомендовал мини-сериал «Огненный танец» Рама Бурштейна, фильм «Неортодоксальная» Марии Шрадер и сериал «Штисель» Алона Зингмана.