22 июня в Москве ушел из жизни Григорий Ефимович Крейдлин в возрасте 79 лет. Он был выдающимся лингвистом, пожалуй, ведущим специалистом в области невербальной коммуникации и семиотики. Многие знали и любили его под инициалами ГЕК.
За несколько дней до этого печального события он активно участвовал в работе диссертационного совета, был, как всегда, бодр и полон юмора. Действительно трудно представить Гришу без шуток, хотя не всегда они были исключительно веселыми. В нем удивительным образом сочетались качества большого ученого, большого ребенка, талантливого учителя и преданного друга.
С 1990-х годов Крейдлин был связан с РГГУ, переживая вместе с университетом периоды расцвета и спада. Он вел как базовые курсы, например, по лексикографии, так и уникальные авторские программы. Он стал пионером в исследовании теории жестов, изучения телесных знаков и всего, что связано с телом в языке. Ему удавалось объединять вокруг этих актуальных тем молодых исследователей. Писать о Крейдлине исключительно как об ученом непросто, поскольку его яркая человеческая личность часто выходила на первый план. Он был окружен искренней любовью, и, возможно, из-за этой близости и “своего” статуса, его научный вклад иногда мог казаться чуть недооцененным. Он просто не умел и не хотел держать дистанцию.
Общение было краеугольным камнем для Гриши. Он не мог без людей и всегда находил собеседника, в любой обстановке. В научной среде он проявлял ту же черту. Без преувеличения можно назвать его одним из главных инициаторов научных коллабораций в России. Он обожал заниматься наукой в соавторстве. Его соавторами могли быть как маститые коллеги его возраста, так и, что чаще, молодые ученые, делающие первые шаги в науке. Сложно перечислить всех, кого он поддерживал и вводил в научное сообщество.
Его известный семинар по невербальной коммуникации, из которого вырос новаторский, но строго академический «Словарь языка русских жестов», возник из необычной идеи. На одной из летних лингвистических школ Гриша решил провести занятия со школьниками, выбрав что-то интересное и нестандартное – жесты. Изначально это было похоже на увлекательную игру, обсуждение обыденных, казалось бы, вещей, которые обычно не привлекают научного внимания. Позже этот школьный семинар перерос в многолетний университетский курс и послужил основой для целой научной школы.
Гриша занимался преподаванием в самом традиционном смысле: параллельно работе в университете он учительствовал в школе, и, что удивительно, преподавал там математику. Математика была его второй страстью после лингвистики. Нам не доводилось присутствовать на его уроках, но мы не раз видели, как он, окруженный детьми, увлекал их веселыми и необычными математическими задачками, к решению которых с азартом подключались и взрослые, наперебой выкрикивая ответы.
Гриша очень любил путешествовать. В поездках он всегда находил новых друзей и, порой, будущих соавторов. Он часто попадал в различные ситуации, из которых, подобно настоящему русскому герою, всегда выходил победителем. Врожденное жизнелюбие помогало ему преодолевать любые препятствия. Его истории, как правило, носили комический оттенок. Несмотря на грусть сегодняшнего дня, хочется вспомнить одну из таких историй, чтобы проводить Гришу так, как он жил – с улыбкой.
Однажды по научным делам Гриша вместе с одним из нас оказался в Ломоносове (более известном как Ораниенбаум) на международной конференции по генезису языка. Ее организовала некая ассоциация с соответствующим названием, в которой состояли исключительно американские ученые. Они устраивали свои ежегодные встречи в самых экзотических, с их точки зрения, местах, совмещая работу с познанием мира и отдыхом. Ораниенбаум для них был именно таким экзотическим пунктом. Американцы были очень самодостаточны, жизнерадостны и необычайно шумны. Казалось, они ни в чем и ни в ком не нуждались. В это время главный петербургский организатор мрачно и молчаливо бродил по коридорам, а мы с Гришей играли на бильярде. Однако Гриша не был готов мириться с таким бездействием или, точнее, “убиванием” времени.
Во время прогулки по Ораниенбауму, который тогда выглядел довольно унылым и, как иногда говорят о жилье, “убитым”, мы обнаружили в киоске необычный алкогольный напиток с привлекательным названием. Память не сохранила точное название, но оно было очень похоже на «Крейдлинка». Возможно, чуть отличалось, но какая теперь разница? В общем, Гриша купил две бутылки «Крейдлинки», вернулся в гостиницу, устроился в пустом холле и поставил бутылки на стол. У него был дар притягивать к себе людей, в том числе и американских ученых. Сначала один, проходя мимо, остановился, заинтересовался и присел рядом. Затем присоединились еще несколько. Когда собралась критическая масса ученых, Гриша начал говорить. Он объяснил, что этот напиток выпускается в его честь, простого российского лингвиста, и что побывать в России и не попробовать его – просто недопустимо. Ни пробовать, ни тем более пить «Крейдлинку», откровенно говоря, было невозможно, но американцы жаждали экзотики, и они ее получили. Две бутылки «Крейдлинки» исчезли быстрее, чем шампанское под Новый год. Контакт был установлен, и Гриша мгновенно стал “своим” в кругу специалистов по происхождению языка.
Мы называли Гришу нашим другом, и не просто, а лучшим другом, прекрасно осознавая при этом, что точно такие же слова о нем могли бы сказать десятки, а то и сотни других знакомых и незнакомых нам людей. Гриша никогда не оставлял своих в беде, всегда поддерживал близких и словом, и делом, внимательно читал и комментировал статьи и книги коллег (что в научной среде, к сожалению, встречается не так часто). Возможно, самым ценным в общении с Гришей было ощущение, что ты ему искренне интересен. Он помнил даты рождения детей друзей, радовался чужим успехам и просто любил жизнь. Эта его заразительная энергия создавала вокруг него атмосферу радости и уюта.
В последние годы Гриша много болел, и тема здоровья стала все чаще появляться в его разговорах. Он делился информацией о лекарствах, советовал врачей, всегда был в курсе, кто чем болен. Незаметно из категории друга он словно перешел в разряд близкого родственника: регулярно звонил, справлялся о самочувствии и беспокоился, если ему долго не перезванивали.
Гриша Крейдлин оставил глубокий след во многих жизнях и был невероятно важен для множества людей. Когда уходит такой человек, хочется произнести самые простые, даже, возможно, банальные слова. Но они искренни: нам всем его будет очень, очень не хватать.
